Белое и черное - Страница 79

— И что же было тогда?

— Дверь была точно так же приоткрыта. И на втором этаже по-прежнему горел свет. Все было совершенно так же, как когда мы проходили в половине одиннадцатого. Я взглянул на часы — было уже без двадцати два. Тут ведь любой удивится, верно?

— Несомненно. И как вы поступили?

— Позвал хозяйку. Разумеется, мне не ответили. На душе у меня стало неспокойно. Я же знал, что она живет одна. Вдруг грабитель забрался? Я вошел, ее позвал. Внизу тьма кромешная, я и пошел на свет, на второй этаж. А там…

Лицо Нэдзу кривилось от боли, пот капал на стол.

— А там?

Размазывая капли пота, Нэдзу продолжил:

— Наверху навзничь лежал мужчина. Верхняя часть тела в комнате, нижняя в тесном коридорчике. Поэтому фусума не была задвинута до конца, и я мог заглянуть в комнату.

Страдальческая гримаса на лице Нэдзу и его прерывистая речь объяснялись, вероятно, не только физическими муками. В этот момент его, несомненно, пронзило воспоминание об увиденном.

— Ну-ну, что же дальше? — поторопил Тодороку.

— Там на кровати лежала женщина… мадам…

Торопливо произнеся эту фразу, Нэдзу опять смолк. По лицу его было видно, что многого он не хочет говорить. Киндаити заметил это его нежелание и вступил в разговор.

— Нэдзу-сан, опишите подробно, в каком она была состоянии. Это чрезвычайно важно для следствия. Как она выглядела?

Нэдзу метнул на Киндаити быстрый взгляд. Лицо его, искаженное муками, чуть порозовело от прихлынувшей крови. Воспоминания явно повергли его в пучину острого стыда.

Все в комнате смотрели на Нэдзу выжидающе.

— Мадам лежала на спине совершенно голая. — Он заговорил быстро, словно торопясь избавиться от чего-то мерзкого. — На шее у нее было намотана нейлоновая комбинация. Ноги широко раздвинуты и…

Он покраснел еще сильнее и смолк.

— Ну так и? — Не сдержал нетерпения Тодороку.

— Уфф!.. Там еще пусть немного, но видны были следы совокупления.

— То есть все выглядело так, будто она была в постели с мужчиной?

— Вот этого не знаю. Может, с мужчиной… Я не видел, чтоб там были следы спермы.

В результатах вскрытия на это указывалось. Свидетельств того, что жертва прямо перед убийством подверглась изнасилованию со стороны мужчины, не было, но в заключении отмечалось, что ее гениталии испытали прилив крови.

— А как по вашему впечатлению? Вот вы сказали про ноги — можно было по этой позе судить, что она была в постели не одна?

Этот вопрос задал Киндаити Коскэ.

— Ну, не думаю, чтоб женщина раздевалась догола, когда спит одна. А по виду получалось, что задушили ее как раз в тот момент, когда она с кем-то занималась любовью.

— Так-так…

Киндаити кивнул и принял сказанное без комментариев. Тодороку продолжил выяснения:

— Что вы делали дальше?

— Проверил у нее пульс, убедился, что уже поздно, и приподнял тело мужчины. Я только тут понял, что это господин Судо. Прямо из сердца у него торчало глубоко всаженное шило — я знал, что здесь тоже уже ничего не поможет. Тогда я осторожно, чтоб не хлынула кровь, положил тело на спину. А потом…

— Что ж потом?

— Расстегнул ему брюки и проверил…

Слушающие невольно замерли, глядя в лицо Нэдзу.

— Каков результат?

— Если она и была с кем-то в постели, то не с Судо-сан.

— Ваши дальнейшие действия?

— Я тут же ушел домой. Юкико спокойно спала, я закурил сигарету с наркотиком. И тут у меня разыгрались странные фантазии.

— Какие же?

— Будто я известным вам диким способом расправляюсь с трупами. Ха-ха-ха!..

Он зашелся нехорошим горловым смехом.

— То есть, что вы затаскиваете тело женщины в мусоросборник, проделываете дыру в печи с варом и уродуете ее лицо до неузнаваемости? А труп Судо Тацуо топите в озере? — Пристально глядя в лицо допрашиваемого, четко и выразительно произнес Тодороку.

Содрогаясь всем телом, Нэдзу в смущении тихо ответил:

— Да.

— Но почему вдруг именно так?

— Считайте происшедшее результатом наркотических фантазий. Сейчас я и сам не пойму, с чего сотворил такое.

— Нэдзу-сан! — голос Тодороку звучал жестко. — И вы думаете, мы обойдемся этим объяснением? Вы дослужились в имперской армии до подполковника и не могли сделать такое беспричинно, как бы ни ссылались сейчас на действие наркотиков. Так в чем дело? Почему было необходимо уничтожить лицо?

Нэдзу не отвечал.

Лицо его было искажено страданиями, и объяснялись они не только наркотической ломкой — это были и моральные муки. Но он не отвечал.

— Вы знали хозяйку, то есть женщину по имени Катагири Цунэко, и вам не надо было, чтобы в связи со смертью ее лицо появилось в прессе. Вас больше всего тревожило, что ее прошлое будет раскрыто. Вот почему вы пошли на такие ухищрения и уничтожили ее внешность, так?

Тодороку сформулировал это с убийственной откровенностью.

Тягостное молчание висело в комнате. Было очевидно, что Нэдзу принял решение не произносить ни слова в ответ ни при каких обстоятельствах.

— Нэдзу-сан, прошу отвечать.

— Я не могу ответить на этот вопрос. Считайте, что задавать его бесполезно. Но зато… — плечи его поникли — зато я совершенно честно отвечу на любой вопрос о моих собственных действиях в тот вечер. Киндаити-сэнсэй!

— Да?

— Я слабовольный человек. Из-за этого я не смог избежать соблазна наркотиков. Более того, однажды познав их, испытав муки и ужасы ломки, я все равно продолжал их употреблять. Я утопил один труп. Изуродовал другой. Я пойду в тюрьму. Для меня это единственный путь спастись от наркотиков.